Депрессивные настроения. США оказались на грани рецессии, весь мир — следующий

На грустных перспективах американской экономики спекулируют все: от профильных медиа до лидеров мнений вроде Илона Маска и Дональда Трампа. Шансы скатиться в рецессию оцениваются на уровне 50%, а некоторые аналитики и вовсе предупреждают о надвигающемся экономическом урагане.

Власти США действительно оказались между двух огней: с одной стороны, нужно как-то остановить безумный рост цен, с другой — попытаться избежать замедления экономики. По итогам мая инфляция обновила рекорд 1981 года, закрепившись на уровне 8,6%. Резкий рост цен повлек за собой не менее резкую реакцию со стороны регулятора — ФРС подняла ставку сразу на рекордные с 1994 года 75 базисных пунктов, до 1,5–1,75% годовых.

Однако даже эти усилия финансовых властей рынок не очень убеждают — индексы продолжают бить антирекорды, подогревая споры о прохождении «дна». Два основных американских индекса S&P500 и Dow Jones с начала года упали почти на 20%, а высокотехнологический NASDAQ — и вовсе на 30%.

Много денег — много проблем

Нынешний кризис — результат многолетнего накапливания различных макроэкономических и структурных дисбалансов в экономике США. Вероятно, нарыв вскрылся бы еще не скоро, однако «черные лебеди» в виде пандемии коронавируса и войны в Украине обострили застарелые проблемы.

Пандемия коронавируса стала самым серьезным экономическим шоком для всего мира с момента Великой депрессии 1930-х годов. Для сдерживания болезни США и многим другим странам пришлось пойти на беспрецедентные по своей жесткости ограничительные меры и фактически заморозить экономику. Во втором квартале 2020 года ВВП США сократился на рекордные 32,9%, а по итогам года упал на 3,5% — худший показатель со времен Второй мировой войны.

Масштабные проблемы потребовали не менее масштабных ответных мер. ФРС США, как и центральные банки многих других стран, пошла по пути низких процентных ставок и так называемого количественного смягчения (Quantitative Easing, QE) — вливания денег в экономику через скупку государственных и корпоративных облигаций. Итого c 1 января 2020 года баланс Федрезерва разросся на $4,7 трлн, до рекордных $8,9 трлн. Одновременно регулятор удерживал процентную ставку на околонулевом уровне.

Суть количественного смягчения заключается в том, что повышенный спрос на облигации приводит к снижению их доходности. Это в свою очередь ведет к удешевлению кредитов и оживляет кредитование, а следовательно и целые отрасли экономики. Кроме того, скупка облигаций стимулирует инвесторов вкладываться в другие, более доходные активы, например, в акции. В результате повышается капитализация предприятий, увеличиваются активы инвесторов, что стимулирует экономическую активность.

Однако дешевые деньги шли не только от ФРС — для борьбы с пандемией американские власти приняли несколько антикризисных пакетов общим объемом почти $4 трлн. Крупнейшим стал Response&Relief Act, подписанный Трампом в конце 2020 года. Он содержал меры по поддержке кредитования (на сумму $339 млрд), прямые выплаты гражданам ($166 млрд), «детские» пособия и пособия по безработице ($148 млрд), расходы на систему здравоохранения ($90 млрд) и т. д.

Спустя год новый пакет фискальной помощи размером в $1,9 трлн предложил уже Джо Байден. Он также предусматривал прямые выплаты населению, расходы на систему здравоохранения, помощь пострадавшим предприятиям. Итого суммарные фискальные стимулы, введенные в США, составили около $6 трлн, или примерно 30% ВВП — в четыре раза больше, чем потратили на борьбу с предыдущим кризисом.

Стимулами власти пытались не допустить драматического спада экономики и затяжной структурной перестройки, как это было в 2008–2010 годах. Тогда страна потеряла 8,7 млн рабочих мест, а восстановление рынка труда заняло 6 лет. Зато сегодня практически бесконтрольная эмиссия денег привела к новым проблемам.

Внезапная инфляция и рекордные цены на газ

Главным последствием нынешней экономической политики США стала инфляция — рекордная с 80-х годов прошлого столетия. По итогам 2021 года она составила 7% при целевом уровне 2%, а в мае 2022 года разогналась до 8,6%. Все два года пандемии экономисты били тревогу. Но глава ФРС Джером Пауэлл настаивал, что инфляция вряд ли может представлять угрозу для американской экономики в обозримой перспективе. Он, как и министр финансов Джанет Йеллен, был уверен, что это временное явление.

Для них главной задачей было достижение максимального уровня занятости населения, а ужесточение денежно-кредитной политики угрожало замедлением найма и других показателей деловой активности. Помимо прочего, у ФРС уже был негативный опыт в связи со сворачиванием стимулирования — в 2013 году неосторожное решение регулятора привело к панике на фондовом рынке.

Но уже летом 2021 года в ФРС начали задумываться, что нужно как-то балансировать между риском перегрева экономики и риском срыва ее восстановления. Правда, от слов к делу регулятор перешел лишь спустя почти год — в мае Федрезерв поднял ставку на 50 базисных пунктов, а в июне — сразу на целых 75 пунктов — абсолютный рекорд за последние 28 лет. Помимо этого, с 1 июня регулятор начал сокращать свой баланс, то есть распродавать казначейские и ипотечные облигации на сумму $30 млрд и $17,5 млрд в месяц соответственно. В сентябре объем продаж увеличат вдвое.

Фактически ФРС элементарно проворонила момент, когда надо было начинать ужесточение денежно-кредитной политики. Однако здесь стоит учесть контекст — США долгое время, наоборот, безуспешно пытались разогнать инфляцию, чтобы простимулировать рынок. А многие экономисты связывали всплеск инфляции в 2021 году в основном с открытием экономики после локдаунов. Кроме того, какое-то время основные драйверы инфляции в США несколько замедлялись безо всякого вмешательства регулятора. Тем не менее, дабы пресечь рост инфляционных ожиданий, ФРС то и дело информационно подогревала грядущее ужесточение, анонсируя планы по росту ставки и сокращению баланса на начало 2022 года.

И все вроде бы шло неплохо, но осенне-зимний период принес очередные сюрпризы. Во-первых, появился новый штамм коронавируса «омикрон», который оказался куда более заразным, чем все его предшественники (хотя и менее смертоносным). Несмотря на отсутствие новых локдаунов, распространение этого штамма, по данным Международного валютного фонда (МВФ), подорвало едва только восстановившиеся цепочки поставок и увеличило дефицит трудовых ресурсов. Отдельным ударом для мировой экономики стало закрытие многомиллионного Шанхая — центра международной торговли и бизнеса внутри Китая, а также крупнейшего в мире контейнерного порта.

Во-вторых, начавшиеся между Россией и Евросоюзом газовые конфликты резко подняли стоимость энергоносителей по всему миру. Еще в сентябре Европарламент обвинил «Газпром» в рекордном росте цен на газ. ЕС настаивал, что российская компания шантажирует высокими ценами на газ, чтобы получить разрешение на запуск «Северного потока 2». Для сравнения — если в конце 2020 года цены на газ колебались в районе $200 за тысячу кубов, то к концу 2021 года они достигали $2200. Россия в ответ винила самих европейцев и говорила о совокупности факторов, приведших к такой ситуации.

Последним «черным лебедем» стала война на территории Украины и последовавшие за этим беспрецедентные экономические санкции в отношении России. Боевые действия нарушили множество новых цепочек поставок и снова взвинтили цены на энергоносители — на пике стоимость тысячи кубометров превышала $3800. В начале июня глава американского Минфина признала, что ошиблась в прогнозах пути, по которому пойдет инфляция. Перечисленные непредвиденные потрясения оказали негативный эффект на экономику США, которого она не ожидала.

Помимо прочего, война поставила вопрос о кризисе продовольствия и угрозе голода. Конфликт привел к прекращению поставок из украинских портов, которые ранее экспортировали огромное количество растительного масла, а также кукурузу и пшеницу. Это сократило глобальное предложение и привело к резкому росту цен на альтернативы. По данным ООН, мировые цены на продукты оказались почти на 30% выше, чем в то же время в прошлом году.

Цугцванг американского Федрезерва

ФРС оказалась в крайне сложном положении. С одной стороны, нужно обуздать рост цен, ужесточая монетарную политику, с другой — не допустить спада экономики, поставив под угрозу весь постковидный рост. Рынок труда, несмотря на исторически огромный спрос на рабочую силу в США, только-только восстановился до доковидных уровней. А первые признаки спада после поднятия ставки и сворачивания программы выкупа активов уже есть: например, министерство торговли зафиксировало резкое сокращение строительства домов в стране в мае.

Повышение базовой процентной ставки делает деньги дороже — люди и компании неохотно берут кредиты под высокий процент, что снижает потребление, усложняет инвестиции для компаний и ведет к росту безработицы. Помимо прочего, растут расходы на обслуживание огромного американского госдолга. С начала пандемии он вырос на $7 трлн, до рекордных $30,5 трлн или 143,5% ВВП США. Бороться с таким непомерным долгом трудно, однако президент Джо Байден планировал сократить хотя бы дефицит бюджета, который обычно и латают за счет заемных денег, как минимум на $1,5 трлн за год.

Многое зависит от того, что в итоге выберет ФРС: борьбу с инфляцией или поддержание финансовой стабильности. До сих пор выбор был скорее не в пользу первого варианта, несмотря на показную решимость монетарных властей. Глава отдела исследований глобальной экономики Bank of America Итан Харрис считает, что ФРС, вероятно, будет готова пойти на компромисс и согласится на стабилизацию инфляции на уровне 3% или даже чуть выше. По его мнению, это позволит США избежать серьезного экономического спада. «Вспомните, что великий борец с инфляцией [глава ФРС 1979-1987 гг.] Пол Волкер отступил, снизив инфляцию до 4%», — напомнил Харрис.

Однако принципиальное отличие времен Волкера от нынешних в том, что рекордная инфляция — это глобальный тренд. Мировая экономика трещит по швам из-за политики и международной напряженности. По словам экспертов Банка международных расчетов (BIS), есть риск, что быстрый и бесконтрольный рост цен может стать новой нормой.

Например, у того же Евросоюза положение еще хуже, чем у США, из-за зависимости от импорта российских энергоносителей. Так, в июне инфляция в Европе побила исторический рекорд, установившись на уровне 8,6%. Цены на топливо уже взлетели почти на 42% в годовом выражении. И это не предел — ситуация может усугубиться из-за эмбарго ЕС на поставки российской нефти. Всемирный банк (ВБ) и Международный валютный фонд (МВФ) уже значительно ухудшили свои прогнозы по ВВП еврозоны в текущем году — ожидается рост на 2,5% и 2,8% соответственно против 4,2% и 3,9% ранее.

Страшные цифры вынуждают Европейский центральный банк (ЕЦБ) поднимать ставки, как это уже делает ФРС. Однако риски велики — решение ударит по бюджетам и без того проблемных и самых закредитованных членов еврозоны: Греции, Италии, Испании, Португалии. Если ставку не повышать, возникнет другая проблема — незащищенные слои населения будут беднеть, им будет нужна господдержка, а господдержка — это печать денег. Но новая эмиссия в текущих условиях спровоцирует еще больший рост инфляции с рисками перехода в гиперинфляцию и распада денежной системы. Кажется, на фоне положения Европы у США все еще остается пространство для маневра.

Рецессия, стагфляция и все-все-все

Хотя разговоры о приближающейся рецессии в американской экономике с каждым днем становятся все громче. Аналитики Goldman Sachs недавно напомнили, что большинство (около 80%) циклов ужесточения денежно-кредитной политики со времен Второй мировой войны сопровождались рецессией в течение двух лет при нынешнем темпе роста. В целом, согласно консенсус-прогнозу американских экономистов, рецессия в стране может наступить в ближайшие 12 месяцев с вероятностью 44%. Для сравнения в декабре 2007 года экономисты оценивали вероятность спада в 38%, а в феврале 2020 года — в 26%.

Глава МВФ Кристалина Георгиева тоже осторожно намекнула на вероятность рецессии: «Мы ждали, что экономика США замедлится. Мы осознаем, что путь к тому, чтобы избежать рецессии в США, сужается». Однако есть и более смелые мнения — что рецессия не грозит США в будущем, поскольку она уже наступила. Например, так считает бывший президент Дональд Трамп. «Это не то, что может произойти через два года… Мы уже в состоянии рецессии», — заявил он и выразил то, что по факту чувствуют большинство американцев. Согласно индексу экономического оптимизма от IBD/TIPP, 53% граждан считают, что их экономика уже вошла в рецессию, еще 25% опрошенных затруднились ответить и лишь 20% респондентов высказали мнение, что в стране рецессии нет.

Сказать наверняка пока нельзя, поскольку нет данных, однозначно подтвердивших бы, что американская экономика уже находится в цикле спада. О рецессии говорят, когда ВВП страны снижается на протяжении двух кварталов подряд. В первом квартале 2022 года ВВП США действительно неожиданно сократился на 1,4% вопреки прогнозам. Однако данных за второй квартал пока нет. Если опасения аналитиков и граждан все же подтвердятся, то экономика США имеет все шансы столкнуться с худшим сценарием — стагфляцией — когда падение основных макропоказателей сопровождается быстрым ростом цен.

Перспективы для России

Если рецессия все же начнется, она коснется не только США, а прокатится в той или иной степени по всему миру. Кризисные явления в первой экономике планеты ожидаемо приведут к таким же событиям на развивающихся и развитых рынках. Особенно учитывая то, что пандемия и геополитические вызовы и так потрепали многие мировые экономики. Так, перспективы экономического роста Китая оказались подорваны строгими ограничительными мерами по борьбе с омикрон-штаммом, европейские домохозяйства переживают кризис стоимости жизни, а бедным, развивающимся странам угрожает кризис продовольствия.

На Россию рецессия в США, скорее всего, не окажет столь драматического эффекта, но лишь потому, что российская экономика уже сама по себе столкнулась с небывалым количеством шоков и настоящей изоляцией. Поэтому для нее рецессия и так неизбежна. Всемирный банк ожидает снижения ВВП России в 2022 году на 8,9%. Российские власти тоже готовятся серьезным последствиям. Согласно официальному прогнозу Минэкономразвития, ВВП снизится на 7,8% по итогам этого года. Последний (июньский) прогноз Центробанка чуть более оптимистичен — регулятор ожидает падения на 7,5%. Эти цифры сравнимы с кризисным 2009 годом — тогда российский ВВП упал на 7,9%.

Однако председатель Набсовета Московской Биржи Олег Вьюгин считает, что сравнения нынешней ситуации с кризисами прошлого едва ли уместны. «Это новый тип кризиса. Мы не можем его сравнить ни с 2008 годом, ни с 2014-м. Те кризисы исправлялись рыночными силами. То, что происходит сейчас, носит нерыночный характер. Этот кризис порожден массовым исходом инвесторов и компаний, поэтому он будет тяжелее», — констатировал эксперт. Глава Счетной палаты Алексей Кудрин также уверен, что нынешний кризис будет проходить куда тяжелее, чем в 2009 году.