Not great, not terrible. Сэм Клебанов об итогах шведского подхода к борьбе с эпидемией COVID-19

Первая волна

Первые несколько недель после обнаружения в Швеции «пациента номер 1» мало кто мог предвидеть реальный масштаб надвигающейся пандемии. Коронавирус всё ещё воспринимался как далёкая экзотическая инфекция, не имеющая к нам прямого отношения, и казалось, что ситуация остаётся под контролем властей. Даже ведущие эксперты Агентства здравоохранения (Folkhälsomyndygheten), включая главного эпидемиолога страны Андерса Тегнелла считали, что дело ограничится лишь отдельными случаями инфекции. Впрочем, в этом Швеция на тот момент ничем не отличалась от других европейских стран. Например, в Германии к середине февраля было зафиксировано 20 случаев заражения, что ничуть не помешало проведению Берлинского кинофестиваля, хотя и с определёнными дополнительными методами предосторожности, типа санитайзеров в общественных туалетах. Но кинотеатры были, как обычно, переполнены.

До следующего случая заражения в Швеции прошёл почти целый месяц – он был подтверждён 26 февраля. После этого события стали развиваться с ошеломляющей стремительностью. 6 марта количество больных превысило сотню, а 15 марта перевалило за тысячу. На самом деле их наверняка было больше, а эпидемия развивалась намного более быстрыми темпами, чем это показывают официальные графики FHM, т.к. возможности тестирования на коронавирус в то время были крайне ограничены, и большинство случаев не попали в статистику.

Эпицентром эпидемии ковида в Швеции стал Стокгольм, и главную роль в этом сыграл крайне неудачный тайминг «спортивных каникул» в столице. В шведских учебных заведениях есть традиция устраивать в феврале недельные каникулы для занятий зимними видами спорта, но для того, чтобы избежать одновременного ажиотажного спроса на поездки на горнолыжные курорты, в разных регионах страны эти каникулы устраивают немного в разное время. В Стокгольме это была последняя неделя февраля, которая совпала со вспышкой ковида в итальянских и австрийских Альпах, очень популярных среди шведских туристов. Пресса сообщала о целых «кашляющих самолётах», возвращавшихся в начале марта из Италии. И к такому повороту событий власти оказались совершенно не готовы и не приняли никаких мер по сдерживанию эпидемии в этот критический момент. Вернувшиеся из Италии туристы без всяких тестов и ограничений разъезжались по домам, заражая не только своих близких, но и развозивших их таксистов и водителей автобусов, которые распространяли инфекцию дальше.

Со смертностью динамика была похожей, но только с задержкой на пару недель. Первый летальный исход был зафиксирован 11 марта – это была пожилая женщина с множеством сопутствующих заболеваний в Каролинской больнице в Худдинге, пригороде Стокгольма. Ровно через две недели — 25 марта — количество смертей с диагностированным ковидом перевалило за сотню, а ещё через две недели — 9 апреля — за тысячу. Примерно тогда же – 8 апреля – количество смертей за сутки впервые достигло максимального за первую волну показателя – 115 человек.

Особый путь

Об особом «шведском пути» мир заговорил уже в середине марта, когда европейские страны одна за другой вводили локдауны с закрытием всех «не жизненно важных» бизнесов, а многие и фактический домашний арест всего населения, между тем как жизнь в Швеции оставалась на удивление нормальной. Дети продолжали ходить в детские сады, школы и спортивные секции, а на дистанционное обучение были переведены только студенты университетов и гимназий (высшая стадия школьного обучения для 16-17-летних). Продолжали работать все магазины, кафе и рестораны, спортивные клубы, спортзалы и бассейны.

И пока мэры итальянских городов лично гонялись за теми, кто вышел погулять, весь мир умилялся поющими на балконах испанцам и итальянцам, запертым в своих квартирах, а французы выписывали сами себе пропуска на выход из дома и засекали время сидения на уличных скамейках, шведы сохраняли ничем не ограниченную свободу личного передвижения. Врачи и власти рекомендовали гражданам проводить больше времени на свежем воздухе для укрепления иммунитета, а газеты публиковали обзоры лучших малолюдных мест для прогулок на природе.

Это, конечно, не значит, что страна решила проигнорировать пандемию или дать всем поскорее переболеть, чтобы достичь коллективного иммунитета. По крайней мере официально никто таких целей не ставил, а главный эпидемиолог страны Андерс Тегнелл раз за разом отрицал, что концепция «коллективного иммунитета» была основой и целью стратегии – скорее её полезным побочным продуктом. Хотя попавшая в прессу переписка Тегнелла с коллегами явно указывала на то, что по крайней мере на неофициальном уровне эта концепция скорее приветствовалась, да и публично Андерс Тегнелл вполне благосклонно отзывался о британской модели скорейшего достижения «стадного иммунитета», пока в середине марта правительство Бориса Джонсона не сделало резкий разворот и не ввело в стране строгий локдаун.

На официальном уровне основной целью шведской стратегии было провозглашено не полное прекращение пандемии (это было объявлено нереалистичным), а защита самых уязвимых групп риска и пресловутое «сглаживание кривой» - то есть снижение скорости распространения инфекции, чтобы дать службам здравоохранения возможность справиться с притоком пациентов. Количество мест в отделениях интенсивной терапии было очень быстро удвоено и к середине апреля превысило тысячу. В Стокгольмcком выставочном центре Stockholmsmässan была в срочном порядке оборудована экспресс-больница на 600 койко-мест (которая, впрочем, так и не была задействована), в Гётеборге шведская армия развернула полевой палаточный госпиталь, но и он принял лишь очень ограниченное количество пациентов, большую часть времени простоял пустым и в августе закрылся. В целом система здравоохранения справилась с весенним пиком пандемии – загруженность отделений интенсивной терапии не превысила 80%. Количество больных ковидом в интенсиве достигло пика – 558 пациентов – 25 апреля, после чего быстро пошло на убыль.

Официальных ограничений в Швеции было не так уж много. В середине марта были запрещены публичные мероприятия с участием более 500 человек, а 29 марта планка была снижена до 50 участников, но, по сути, все массовые мероприятия просто прекратились. Временно закрылись все театры и главная (практически монопольная) сеть кинотеатров Filmstaden. Досрочно завершились почти все национальные чемпионаты. Всем, у кого была такая возможность, было рекомендовано перейти на дистанционную работу из дома. Многие крупные предприятия, в том числе заводы Volvo и Scania, приостановили свою работу. Были запрещены посещения домов престарелых и въезд в страну из всех стран за пределами ЕС/ЕЭЗ. В ресторанах и кафе обслуживать можно было только сидящую за столиками публику – прийти и просто потусить за барной стойкой или в баре стало уже невозможно, ночные клубы практически прекратили своё существование.

В остальном же власти полагались на рекомендации по соблюдению социальной дистанции (об этом говорили чуть ли не из каждого утюга) и на сознательность и ответственность граждан страны. Особенно строгими были рекомендации для тех, кому за 70 – им советовали свести количество своих социальных контактов если не к нулю, то к абсолютному минимуму. И во многом это действительно работало. Подавляющее большинство граждан следовало рекомендациям властей, городские улицы на какое-то время заметно опустели, а рестораны и магазины хоть и могли продолжать работать, но посетителей там было совсем немного. И даже в пасхальные каникулы перемещения людей внутри Швеции сократились на 70-90%, хотя никаких формальных запретов не было. Зато было прочувственное телевизионное обращение к нации короля Карла Густава XVI, призвавшего соотечественников проявить ответственность и провести каникулы дома.

К первому июня в Швеции было зарегистрировано 4,665 случаев смерти пациентов с ковидом. По смертности на душу населения страна была на 7 месте в мире, опережая соседние скандинавские страны на порядок. С другой стороны, смертность была не так высока, как в Бельгии, Италии, Испании, Италии и Великобритании. В начале мая, когда стало ясно, что худшие прогнозы не сбываются, Майк Райан – директор по чрезвычайным ситуациям Всемирной организации здравоохранения - назвал шведскую стратегию отказа от локдаунов удачной и призвал другие страны принимать её на вооружение. Копировать шведскую методику призвал другие страны и спецпредставитель ВОЗ по ковиду Дэвид Набарро.

Спокойное лето и вторая волна

К середине лета первая волна коронавируса сошла практически на нет. Количество новых случаев не превышало пары сотен за сутки, в интенсивах на всю страну оставалось 10-15 пациентов, а количество смертей упало в среднем до 1-2 случаев в сутки. В июле и августе средняя смертность опустилась ниже среднестатистических показателей. Казалось, что пандемия уже позади – по крайней мере временно. Лето выдалось жарким, а так как как большинство шведов предпочли воздержаться от поездок за границу, то пляжи были переполнены, большие компании собирались на пикники в парках, летние веранды кафе и ресторанов были заполнены народом, а в моём волейбольном клубе возобновились регулярные тренировки и турниры. Снова открылись кинотеатры и даже, хоть и в минималистическом формате, ночные клубы. Но кажется, ничего из этого не оказало особого влияния на статистику заболеваемости – даже набитые битком автобусы, на которых народ добирался в жаркие дни до популярных пригородных пляжей. Со стороны могло показаться, что жизнь в Швеции более или менее пришла в норму и внешне почти ничего не указывало на то, что и в стране, и в мире продолжается самая большая пандемия в современной истории.

Специалисты, тем не менее, предупреждали, что расслабляться не стоит, и что осенью вирус неотвратимо вернётся. Так оно и произошло, хотя в Швецию вторая волна пандемии пришла примерно на месяц позже большинства европейских стран. Поначалу даже казалось, что она нас минует, а Folkhälsomyndygheten наиболее вероятным сценарием считал серию небольших локальных вспышек, которая не приведёт к широкому распространению инфекции в масштабе страны, и что вторая волна окажется в Швеции намного мягче первой благодаря уже наработанному в стране коллективному иммунитету.

С середины октября вновь начался быстрый рост количества пациентов в отделениях интенсивной терапии, а ещё через две недели – и смертности. К концу года смертность с ковидом превысила показатели первой волны – 28 декабря умер 121 человек, и это самый высокий показатель суточной смертности за всё время пандемии. Но это как раз было пиком зимней волны, после которого все основные показатели пандемии – количество новых случаев, смертность, загруженность отделений интенсивной терапии - начали явно и довольно быстро снижаться.

Сейчас, согласно данным ECDC, Швеция занимает по показателям текущей смертности с ковидом 27 место из 31 страны в европейской экономической зоне.

Когда осенью власти Швеции решили ввести в стране более жёсткие ограничения, это дало многим СМИ и комментаторам в соцсетях повод заговорить об окончательном провале «шведской модели» и закрытии «шведского эксперимента». Но на самом деле это далеко не так. Даже с новыми ограничениями Швеция сейчас гораздо ближе к тому, что было в стране весной, чем к тому, что происходит в большинстве европейских стран. В принципе произошло именно то, о чём Андес Тегнелл сказал в своём нашумевшем интервью Шведскому радио в начале июня. Пресса поспешила объявить это интервью «покаянием» и признанием в ошибочности выбранного пути, хотя он сказал дословно следующее: «Если бы знали тогда о коронавирусе всё то, что мы знаем сейчас, то мы бы сделали больше и, наверное, это было бы что-то между тем, что делали мы, и что делали в других европейских странах». И это примерно то, что и происходит сейчас. Итак, что нового во вторую волну:

• Ресторанам запретили сажать за один столик компанию из более чем 8 человек, затем это число сократили до 4.
• Магазинам, спортзалам и прочим заведениям предписали ограничить количество людей в помещении, исходя из расчета 1 человек на 10 кв м. Теперь на входе в любое заведение висит табличка, информирующая, сколько человек может там находиться.
• В общественном транспорте рекомендовано в часы пик (с 7 до 9 утром и с 16 до 18 вечером) надевать маски. Впрочем, это именно рекомендация, а не приказ - за отсутствие масок не штрафуют и из автобуса не высаживают.
• Ресторанам запретили продавать алкоголь сначала после 22 часов, а с 24 декабря и по 28 февраля – после 20 часов, а это значит, что практически все они закрываются теперь в 20.30
• Все регионы ограничили количество участников массовых мероприятий 8 человеками, но цифра тут не так уж и важна – также, как и весной, массовые мероприятия вообще не проводятся, а кинотеатры снова стоят закрытыми. Гётеборгский Кинофестиваль – самый большой в Скандинавии – проходит сейчас только в онлайн-формате.
• В некоторых регионах на дистанционное обучение временно перевели не только гимназии, но и учеников 7-9 классов.

Но так же, как и весной, жизнь в Швеции продолжает быть относительно нормальной по сравнению с большинством остальной Европы. По-прежнему, никаких ограничений личной свободы передвижения – только рекомендации избегать ненужных поездок, никакого комендантского часа, никаких пропусков для выхода на улицу, никаких максимальных дистанций, на которые разрешается отбежать от дома, занимаясь спортом, никаких запретов на общение с теми, кто не живёт с тобой под одной крышей, никаких полицейских мер и штрафов взимаемых с нарушителей (за исключением организаторов массовых мероприятий с превышением порога участников). Шведское государство рекомендует всем гражданам свести свои социальные контакты к минимуму, но по-прежнему избегает грубого вмешательства в частную жизнь граждан и регламентации их личных контактов. За что лично я ему очень благодарен.

Мне кажется, что по сравнению с весной наша жизнь почти совсем не изменилась. Хотя отличия, конечно, есть: если в апреле шведские города как вымерли, то сейчас кажется, что в них продолжается вполне нормальная жизнь — в торговых центрах народу примерно столько же, сколько до пандемии, люди снова ходят в рестораны, а владелец моего спортзала утверждает, что продает рекордное количество новых абонементов. Да и в гётеборгском Beach Center – самом большом в мире крытом комплексе для пляжного волейбола, где я играю 2-3 раза в неделю, по вечерам часто нет ни одной свободной площадки, хотя весной он был практически пустым. Но, когда я отвожу дочку в школу, оставлять и забирать её я должен на улице – родителям вход в школу сейчас запрещён. Кажется, шведы просто уже привыкли к пандемии и приспособились к жизни в её условиях. Идея ношения масок стала в последнее время более популярной – если весной и летом их было практически не видно (но их поначалу и в продаже не было), то сейчас кажется, что их носит 5-10% посетителей торговых центров и супермаркетов. Но это в Швеции дело добровольное, поэтому ни маски, ни их отсутствие не вызывают ни у кого сильных эмоций.

«Шведская модель»: успех или провал

Итак, прошёл год с коронавирусом. Что можно сказать сегодня о «шведской модели» борьбы с пандемией – оказалась ли она успешной, или же наоборот – показала всю пагубность отказа от локдаунов, как утверждали многочисленные критики – и в самой Швеции, и в окружающем мире? Ответ будет зависеть от того, кого вы спросите, какую прессу читаете и даже от того, каких политических взглядов придерживаетесь. Объективные данные вряд ли дадут вам однозначный ответ – их можно трактовать по-разному (что и делают многочисленные эксперты – профессионалы и любители), и оценка результата будет во многом зависеть от того, с какими странами и регионами сравнивать.

Критиков у «шведской модели» более чем достаточно. Кажется, никогда ещё стране не уделяли столько внимания ведущие мировые СМИ, как в пандемический 2020 год. Негативные отзывы явно преобладали. Британская The Guardian ещё в марте называла выбранную страной стратегию «русской рулеткой» и ссылалась на ряд авторитетных шведских врачей и учёных, призывавших ввести строгий карантин. Материалы, критикующие шведский подход к пандемии, регулярно появлялись на CNN, в The New York Times, Washington Post, TIME Magazine и т.д., а также в The Lancet – одном из самых авторитетных медицинских журналов мира.

С другой стороны, Швецию неожиданно полюбили правые и консервативные масс-медиа – позитивные отзывы о шведской стратегии публиковали, например, американское издание National Review или британский сайт The Commentator, известный своей яростной поддержкой Brexit. При этом мало кому известный до пандемии главный эпидемиолог страны Андерс Тегнелл неожиданно превратился в мировую знаменитость и даже был приглашён (дистанционно) в суперпопулярное The Daily Show американского комика Тревора Ноа.

Показательно, что про ковид-стратегию Бельгии – страны с самой высокой в мире (не считая пары карликовых государств) смертностью – мировые СМИ писали несравненно меньше, не говоря уже о Швейцарии, где показатели смертности практически неотличимы от шведских – про неё, кажется, все просто забыли.

Отношение к «шведской стратегии» во многом определяется повесткой самих изданий, и самыми последовательными критиками Швеции были те из них, кто наиболее активно поддерживал политику локдаунов и обязательного ношения масок – например, CNN и The New York Times. С другой стороны, некоторые участники массовых антикарантинных митингов в Мичигане и Миннесоте выходили к местным Капитолиям, размахивая шведскими флагами и постерами «Be like Sweden».

В общем, всё смешалось в год пандемии – социал-демократическую Швецию очень полюбили правые и решительно осудили левые политические силы во всём мире. При этом в самой Швеции вопрос борьбы с ковидом по большому счёту оставался за рамками «право-левой» тематики. Разрабатывало стратегию Агентство здравоохранения – государственный экспертный орган, находящийся вне партийной политики, проводило её в жизнь, левоцентристское правительство, возглавляемое социал-демократами, но по ключевым вопросам его поддержала и правая оппозиция. Как это ни парадоксально, единственной политической силой в Швеции, выступавшей за более жёсткие ограничения, оказались «Шведские демократы» - национал-популистская партия на правом фланге, известная своей любовью к Дональду Трампу.

А что говорят нам цифры? Если взять показатели смертности на душу населения, согласно сайту Worldometer, то годовщину своего первого кейса Швеция встретила в третьем десятке стран – на 23 месте, между Францией и Швейцарией, хотя ещё в начале лета была в этой таблице на 7 месте.

Одну из ключевых ролей в выработке шведской стратегии сыграл Юхан Гизеке – бывший главный эпидемиолог, а до недавнего времени – консультант FHM (сейчас его пригласили на работу в ВОЗ). В своих интервью он не раз формулировал основные постулаты, на которых эта стратегия была построена:

• В демократическом обществе, не прибегая к методам жёсткого тоталитарного контроля, пандемию невозможно остановить, можно только замедлить.
• Локдауны и карантины не решают проблему, а только отодвигают её на будущее, их невозможно поддерживать долго. При этом жёсткие карантины создают множество новых проблем и угроз здоровью.
• Шведская стратегия не является «экспериментом», так как опирается на традиционные опробованные методы. Эксперимент с неясными последствиями – это карантин всего населения.
• К концу 2020 года ситуация изменится и показатели будут примерно одинаковыми по всей Европе.

Глядя из начала 2021 года, можно сказать, что его прогноз в основном оправдался, правда с некоторыми очень заметными исключениями. Большинство европейских стран сейчас действительно имеют сопоставимые показатели смертности с ковидом на душу населения (при том, что методики статистического учёта этой смертности очень сильно различаются, что делает прямое сравнение показателей не вполне корректным). Многие страны, которые быстро и жёстко закрылись в первую волну пандемии, и чей подход считался образцом эффективности, успели за осень и зиму или перегнать Швецию по смертности, или довольно сильно к ней приблизиться. В том числе: Чехия, Португалия, Венгрия, Польша, Литва, Австрия, Германия, страны бывшей Югославии и т.д.

Возможно, наработанный весной иммунитет всё-таки сгладил вторую волну пандемии в Швеции. Очевидно, сыграли роль и общая усталость от карантинных мер, и неготовность населения многих стран продолжать строго следовать жёстким ограничениям. В Швеции же относительно умеренные ограничения и рекомендации были достаточно спокойно восприняты обществом, как разумные и необходимые меры. Мне неизвестно ни одного случая массовых антикарантинных митингов и демонстраций, подобных тем, что были в Германии, Франции, Нидерландах и многих других европейских странах. В Швеции пандемия не привела к усилению поляризации общества, а скорее сделала его более сплочённым и солидарным.

Скандинавские страны: похожие, но разные

Критика «шведской модели» в основном построена на сравнении Швеции с соседними скандинавскими странами. И в этом контексте Швеция действительно выглядит очень незавидно: по смертности на душу населения Швеция опережает Финляндию и Норвегию в 10-11 раз, а Данию – в 3 раза, хотя текущая смертность в Дании сейчас значительно выше шведской и разрыв сокращается. Но тут, конечно, стоит учитывать, что по сравнению с Финляндией и Норвегией незавидно выглядит почти вся Европа – эти две страны прошли пандемию с феноменально низкими потерями.

В основе идеи оценки Швеции только по результатам сравнения с соседними странами и извлечении её из общеевропейского контекста лежит концепция абсолютного сходства скандинавских стран. Исходя из этой концепции пандемия должна была пройти одинаково во всех странах региона, а разница - определяться лишь различиями в государственной политике. Сходство действительно есть – и в климате, и в плотности населения, и в укладе жизни, и в менталитете. Но не всё так просто – при ближайшем рассмотрении различий оказывается не меньше, а некоторые факторы сходства оказываются малосущественны.

Например, плотность населения. В целом по стране этот показатель значит примерно столько же, сколько и «средняя температура по больнице». Плотность населения в Швеции – 25 человек на кв. км, но большая часть территории страны практически безлюдна. Около 90% населения живут на одной трети её территории, а почти 60% населения сконцентрированы вокруг трёх больших городов: Стокгольма, Гётеборга и Мальмё. Только в Стокгольме и окрестностях живут более 2,5 млн человек – столько же, сколько в половине Норвегии или Финляндии. Ни в одной другой скандинавской стране нет столь же густонаселённой городской агломерации со столь же загруженным общественным транспортом. В России, кстати, средняя плотность населения в три раза ниже, чем в Швеции, – 8 человек на кв км, но это не говорит ровным счётом ничего о плотности населения в Москве, Санкт-Петербурге, или Ростове-на-Дону. Кроме того, корреляция между плотностью населения и распространением инфекции вовсе не так однозначна – достаточно посмотреть показатели американских штатов, где малонаселённые Северная и Южная Дакота относятся к наиболее пострадавшим.

С менталитетом, укладом жизни и традициями тоже не всё так просто. В наше время массовой миграции население очень неоднородно, и в этом отношении Швеция тоже сильно отличается от соседей – 25,5% населения страны имеет иностранный бэкграунд (родились за границей или оба родителя родились не в Швеции), что значительно выше аналогичного показателя в соседних странах. То есть иммигрантов и их прямых потомков в Швеции примерно как половина населения Финляндии. При этом заболеваемость ковидом среди многих групп иммигрантов – прежде всего, родившихся в Турции, Сомали, Ираке, Чили - была в 3-5 раз выше, чем в среди родившихся в Швеции. Это связано и с более скученным проживанием в иммигрантских пригородах больших городов, и с большим распространением семей, где несколько поколений живут под одной крышей, и с разными социальными паттернами, разными типами занятости (например, меньший процент иммигрантов имеет работу, которую можно выполнять дистанционно), более активным пользованием общественным транспортом, отсутствием информации на языке диаспор в начальный период пандемии. Все эти факторы делают разницу между скандинавскими странами довольно существенной.

В конце лета исследователи из Департамента экономики Университета Джорджа Мэйсона (США) опубликовали работу, в которой они анализировали 16 возможных причин более высокой смертности в Швеции по сравнению с соседними странами. Среди главных факторов они называют намного более сильную начальную вспышку, вызванную спортивными каникулами в Стокгольме, и смертность в предыдущий год, особенно в результате обычного сезонного гриппа, жертвами которого обычно становятся очень пожилые люди со множеством сопутствующих заболеваний.

Швеция – единственная скандинавская страна, где в 2019 году и начале 2020 была аномально низкая смертность, значительно ниже средних показателей, и очень мягкий сезонный грипп. Это создало в Швеции ситуацию, при которой процент тех, кто наиболее уязвим для ковида, оказался выше, чем в соседних странах. Иными словами, в Швеции до пандемии дожило больше представителей групп риска.

Всё это, конечно, не означает, что разница в политике совсем не повлияла на показатели пандемии, но, очевидно, что это было далеко не единственным фактором и, возможно, отнюдь не главным. В любом случае, сравнивать Швецию с другими европейскими странами с соизмеримым населением – например, Швейцарией, Австрией, Чехией, Венгрией, Бельгией, Нидерландами, а также с такими штатами, как Миннесота, Мичиган, Висконсин или Орегон не менее релевантно, чем сравнение с другими скандинавскими странами. В этом контексте Швеция оказывается где-то посредине списка, не особо выделяясь ни в одну, ни в другую сторону. Not great, not terrible, как было сказано в одном популярном сериале.

Провал британской модели

И мы ещё не видели исследований, сравнивающих и оценивающих все результаты пандемии с учётом негативного воздействия на психическое и физическое здоровье карантинных мер и долгосрочных последствий закрытия школ. Один мой товарищ работает врачом-психиатром в Сальгренске – самой большой больнице Гётеборга, да и всей Скандинавии. Он утверждает, что даже при мягких шведских ограничениях работы ему сильно прибавилось. А что происходило в странах, где все были заперты в своих квартирах на протяжении многих недель и даже месяцев? Этот ущерб ещё только предстоит оценить.

Когда в начале пандемии страны стали закрываться на карантин, политики руководствовались различными математическим моделями, предсказавшими количество смертей в случае отсутствия жёстких мер. Самой влиятельной была модель, разработанная в Imperial College London (ICL) под руководством британского эпидемиолога Нила Фергюсона. Именно расчёты ICL, предсказавшие Великобритании 510 тысяч смертей, заставили правительство Бориса Джонсона резко сменить стратегию и ввести полный локдаун. И именно на эти расчёты ссылался Дональд Трамп, когда говорил, что предотвратил более двух миллионов смертей. Но на шведских эпидемиологов Андерса Тегнелла и Юхана Гизеке расчёты ICL не произвели большого впечатления. Они прямо называли их ошибочными, прогнозы – завышенными, а работу британских учёных – переоцененной статьёй, которая даже не была опубликована в реферируемом журнале. Сейчас мы можем легко оценить, насколько точным инструментом оказалась эта модель, столь сильно повлиявшая на жизнь миллионов людей во всём мире.

В начале апреля группа учёных из университета Уппсалы – оппонентов Тегнелла и Гизеке – опубликовала работу, в которой методы модели ICL были использованы для прогнозирования ситуации в Швеции. Согласно этой работе, без смены политики к концу июня от ковида в Швеции должны были умереть 96 тысяч человек, а возможности отделений интенсивной терапии должны были быть превышены в 40 раз уже в мае. Чтобы избежать столь мрачного сценария, авторы предлагали закрыть школы, все не жизненно важные бизнесы и изолировать население по домам. Правительство, тем не менее, оставило эти предсказания без внимания и продолжало следовать курсу, проложенному Тегнеллом и Гизеке. И вот результат: смертность с ковидом по состоянию на 1 июля составила 5,490 человек, то есть в 17,5 раз меньше, чем предсказания модели ICL. Нагрузка на отделения интенсивной терапии возросла на пике пандемии в последних числах апреля менее, чем в два раза – то есть в 20 раз ниже предсказанной. Это, наверное, всё, что нужно знать о точности модели ICL, ставшей идеологическим фундаментом политики карантинов во многих странах мира.

По состоянию на 4 февраля в Швеции было зафиксировано 12028 смертей с ковидом. В эту статистику попадают все, умершие в течение 30 дней после того, как у них был обнаружен коронавирус, вне зависимости от причины смерти. Исследование журналов пациентов в регионе Эстергётланд показало, что основной причиной смерти ковид был в 15-35% случаев, в 15% случаев не имел к причинам смерти никакого отношения, а в остальных случаях коронавирусная инфекция была фактором коморбидности при других хронических заболеваниях, ставших причиной смерти.

2020 год в Швеции, как и в большинстве стран мира, был тяжёлым. Но предсказанной катастрофы не случилось. Согласно предварительным данным Центрального Статистического Бюро Швеции (SCB), общая смертность по итогам 2020 года составила 917 человек на 100,000 населения. Это только на 1,9% выше, чем средняя смертность за предыдущие 5 лет. С 2016 и 2017 годом разница составляет менее 1%. В страшный пандемический год смертность на душу населения оказалась в Швеции чуть ниже, чем в 2015 году, когда ничего особенного не происходило и ниже, чем в любой год до 2013-го включительно.

«Разбор полётов» и сравнительный анализ результатов пандемии в разных странах будет продолжаться ещё очень долго. Так же, как и разбор ошибок в применении стратегии борьбы с ковидом в Швеции. Этим занимается специально созданная правительственная комиссия и первые выводы её достаточно неутешительны: меры по защите пожилых, особенно проживающих в домах престарелых, признаны неадекватными и в этом аспекте шведский подход потерпел неудачу. По крайней мере части смертей можно было избежать.

Сейчас в Швеции активно, хотя и с отставанием от намеченного графика (как и везде в Европе), идёт вакцинация населения. В первую очередь прививают представителей групп риска и медперсонал, работающий с ними. Поэтому есть надежда, что пандемия уже серьёзно идёт на убыль. Хотя быстро мутирующий коронавирус способен преподнести ещё немало сюрпризов. Агентство здравоохранения предупреждает, что риск третьей волны по-прежнему остаётся высоким. Для предотвращения распространения в Швеции мутировавших вариантов вируса правительство вводит требование обязательных негативных тестов для всех въезжающих в страну иностранцев, и FHM рекомендует недельный домашний карантин для всех въехавших и членов их семей. Но правительство обещает, что все желающие вакцинироваться взрослые (82% по последним опросам) смогут сделать это до праздника Мидсоммара (день летнего солнцестояния, 21 июня). Очень хочется надеяться, что по крайней мере этот прогноз сбудется.