Мнения
Адвокат Генри Резник вышел из числа профессоров Московской государственной юридической академии в знак протеста против того, что в академии восстановили мемориальную доску Сталину. Объясняя свое решение, Резник написал в своем аккаунте: «Сталин — это антиправо. И в честь могильщика ПРАВА — главной ценности современной цивилизации — памятная доска устанавливается в храме юридической науки. Нет, увольте. Это край. Из числа профессоров МГЮА выбываю». Ранее стало известно, что в рейтинге самых выдающихся людей всех времен и народов на первое место россияне также поставили Сталина. О том, почему страна до сих пор не может преодолеть культ этой личности, The Insider расспросил художника (а по образованию психиатра) Андрея Бильжо.
Я знаком с историей сталинского государства, можно сказать, лично, интимно. Двух моих дедов расстреляли. Один был еврей и коммунист, он погиб в подвалах Лубянки. Конечно, сначала его пытали, причем до такой степени, что когда мама пришла уже в 90-е смотреть документы, ей посоветовали: «Не смотрите дело, там есть фотографии, вы просто не выдержите, увидев, в каком состоянии находился ваш отец».
Второго деда, русского инженера, отправили в лагерь в 1935 году, там он пробыл до 1942 года, и его расстреляли. Семилетнее отлучение от семьи, троих детей, отсутствие информации о том, что с ними происходит, мучительная жизнь в лагере и в финале - расстрел. Совершенно чудовищная история.
Я был в Норильске два раза и не могу представить, как такой человек, как мой дед, будучи моложе нынешнего меня, смог все это пережить. Моя бабушка была отправлена в лагерь для членов семей изменников родины, где пробыла почти 15 лет, потом она провела несколько лет на вольном поселении в Тюмени, а в 1954 году вернулась. Она не видела свою дочь, мою маму, почти семнадцать лет.
Однако моя мама все равно хотела пойти на похороны Сталина, будучи на шестом месяце беременности мной. Бабушка заперла ее в доме и не пустила на эти похороны, и, возможно, благодаря этому поступку я, слава богу, появился на этот свет, и родился таким, какой я есть. А мог бы и вовсе не родиться.
Когда я спросил маму, зачем она хотела пойти на похороны Сталина, она сказала: «Я была дура». Много ли людей, живущих сегодня, в финале своей жизни скажут «я был дураком» или «я был дурой» -- спустя двадцать, тридцать, сорок или пятьдесят лет?
С подросткового возраста я возненавидел Сталина и много про него читал. Уже будучи восемнадцатилетним юношей, я уехал на Соловки, чтобы увидеть своими глазами, что и как там было устроено. Для меня все было ясно и однозначно.
При Сталине полстраны сидело, а полстраны охраняло. И гулаговские вохровцы подходили к работе творчески.
При Сталине полстраны сидело, а полстраны охраняло. И гулаговские вохровцы не просто выполняли свою работу, а подходили к ней творчески. В Норильск приходили корабли с зеками, часто образованными, потому что город надо было поднимать, искать полезные ископаемые – это были инженеры, архитекторы и так далее. Перевозили их в трюмах, а охрана, когда надо было кормить заключенных, выливала баланду им прямо на головы -- они подставляли ладони, чтобы какая-то часть еды попала им в руки, чтобы что-то съесть. А когда их ставили на пристани на коленях, со сцепленными за спиной руками, из рупора доносилась известная и всеми любимая песня «Широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек, я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек».
В общем, креативные были люди, придумывали разные изощренные пытки - от физических до духовных. То же происходило на Соловках. Тех, кто охранял, тоже убивали. Например, все начальники Соловецкого лагеря особого назначения были расстреляны.
Я был удивлен, когда Захар Прилепин написал книгу «Обитель» про Соловецкий лагерь особого назначения. Ведь его дед тоже там сидел. И как у него сегодня поворачивается язык превозносить Сталина – для меня загадка. Любимый дед, чье имя он взял в качестве псевдонима (так Женя Прилепин стал Захаром), сидел на Соловках, и о нем он пишет в своей книге.
Что может оправдать злодея, который издевался над своим народом, строил страну на крови и буквально на костях людей?
И войну выиграл не Сталин. Мой папа, прошедший всю войну от начала до конца, рассказывал, что никогда он не слышал, чтобы в атаку шли с криками:«За Сталина!» Никогда. «За родину!» -- да, но не за Сталина. Об этом писал и Виктор Петрович Астафьев; настоящие фронтовики никогда не превозносили вождя всех народов.
Какие-то аберрации происходят в головах людей, видимо, им хочется сильной руки, но никто никогда не ставит себя на место жертв. Что будет, если сказать человеку, который голосует за Сталина: «А представь, что это тебя, 30-, 25- или 40-летнего, оторвали навсегда от твоих родителей, мамы, папы, детей, жены? Взяли вечером дома, когда ты ел суп или пил четвертинку водки, закусывая ее огурцом, под белы рученьки, посадили в черный воронок и все? И навсегда увезли тебя неизвестно куда, и родные никогда не знали бы о твоей судьбе, а ты никогда бы не знал о судьбе своей маленькой Наташи, маленького Саши, маленького Жени? Твоя жизнь на этом была бы закончена, в твоей квартире поселился бы Григорий Иванович, подполковник НКВД или капитан НКВД, или майор, и жил бы в соседней комнате. Все. Если бы это произошло не с твоим соседом, а именно с тобой, ты бы проголосовал за то, что Сталин - великий человек?»
Мне кажется, что хитрый рыжий параноик спутал все карты и перепутал все в головах нескольких поколений.
Мне кажется, что хитрый рыжий параноик спутал все карты и перепутал все в головах нескольких поколений. Все документы открыты, все книги на Донском кладбище, все расстрельные списки с фотографиями людей. Но пока люди не скажут честно, что это был страшный период в нашей истории, мы никогда не очистимся и будем двигаться в том же направлении, что и сейчас. В последнее время я довольно пессимистично настроен по отношению к своей стране и не верю, что это произойдет в ближайшем будущем, но когда-нибудь не может не произойти. Просто история так устроена -- вылезут новые документы, придет новое поколение, которое будет лучше, чище, и у этих новых людей уже не будет этих ниточек и хвостов, связанных со страшными кусками нашей истории.