В Великобритании от коронавируса умерли больше 20 тысяч человек — по этому показателю страна уступает только США, Испании, Италии и Франции (причем имеет все шансы Испанию и Францию обогнать). Общее число заразившихся превысило 150 тысяч человек, по числу новых случаев Британия на третьем месте после США и России (более 4 тысяч в день). Правительство Бориса Джонсона обвиняют в том, что ограничительные меры ввели слишком поздно, дав заразиться десяткам тысяч британцев. Живущий в Лондоне публицист Андрей Остальский рассказывает, как сегодня работает режим карантина в Британии, почему премьер упустил начало эпидемии и какие политические последствия это может иметь.
Вежливый карантин
На днях я сидел на набережной, на лавочке с прекрасным морским видом, грелся на солнышке и читал. Вдруг ко мне подошла девушка в полицейской форме и, поинтересовавшись моим самочувствием и обсудив, как полагается в Англии, погоду, сказала: «Вы наверное присели отдохнуть после занятий спортом, не так ли?» Я понял ее намек и заверил, что всё так и есть: поупражнялся я, и вот, отдыхаю. «Знаете, — доверительно сказала она, — нас одолевают жалобами, что некоторые сидят на лавках и читают. Пожалуйста, делайте это не так открыто».
Эта типичная история раскрывает суть карантина по-британски: он выглядит здесь совсем иначе, чем в Москве, гораздо мягче, в полном соответствии с традициями уважения к личным свободам. Никакой полицейщины. Никаких кодов, пропусков и тому подобного. И это несмотря на то, что эпидемия свирепствует в Британии куда сильнее, чем в России (если, конечно, российские цифры хоть немного близки к реальности), — число смертей, связанных с коронавирусом, приближается в момент написания этого материала к 20 тысячам, подтвержденных случаев — к 150 тысячам. Это при том, что население Великобритании почти в два с половиной раза меньше российского.
Полицейских вообще редко увидишь, они, как правило, не штрафуют (кроме разве что вопиющих случаев, когда беспечные граждане устраивают пикник или вечеринку целой толпой), а в основном проводят разъяснительную работу и просят разойтись тех, кто собрался в группу больше двух человек на пляже, в парке и так далее. Стражам порядка неловко вторгаться в личное пространство, ведь это табу.
Иногда даже кажется, что полицейским стоит увеличить присутствие — на набережной полно праздно шатающихся, и далеко не все соблюдают двухметровую дистанцию. С коронавирусом ситуация необычная, и никто толком не знает, где проходит граница дозволенного. В официальном списке разрешенного: походы в магазин или аптеку, на работу (если эта работа еще существует и не допускает удаленки), прогулки с собакой, передвижения для оказания помощи нуждающимся и так далее. Дозволяются физкультурные упражнения — и под этой маской большинство людей, видимо, и ходят гулять, а полиция закрывает на это глаза. Отсюда и идея «алиби», подсказанная мне девушкой-полицейской. Отсюда и дружелюбное подмигивание: не раздражайте педантов, читайте, в конце концов, но потихоньку. Кто-то скажет: вот оно, знаменитое английское лицемерие.
Есть у мягкости этого режима и оборотная сторона. Правительственные инструкции прописаны не совсем четко. Сначала говорилось о допустимости покупки товаров только первой необходимости, и в одном из городов полиция поняла это буквально и стала проверять сумки покупателей: нет ли там лишнего? Разразился скандал, стражей порядка одернули, и с тех пор общая установка скорее на здравый смысл и поддержание дружественных отношений с населением.
Политика в режиме карантина
Одна из самых главных проблем Британии сегодня — это острая нехватка оборудования и реагентов для тестирования на коронавирус, за что правительству достается и от журналистов, и от оппозиции. Но и политической системе приходится тоже проходить своего рода коронавирусный тест. Прежде всего поражает воображение то, что происходит в парламенте, работа которого только что возобновилась после пасхальных каникул. Власти пришлось разработать беспрецедентную процедуру — ничего подобного старейшая демократия мира еще не знала. На сессию в палате общин допускается только 50 депутатов, и еще 120 могут присоединяться к ней виртуально, через Zoom. То есть всего в работе палаты могут одновременно активно участвовать лишь 170 парламентариев из 650, остальные могут только наблюдать за происходящим по видеотрансляции. Спикер палаты сэр Линдси Хойл получил чрезвычайные полномочия — единолично решать, кого и в какой из трех дней (понедельник, вторник, среда) допускать до участия в дебатах. Для этого он будет заранее собирать вопросы и предложения, чтобы не упустить самого важного, а также следить за тем, чтобы партии были правильно представлены на заседаниях — примерно пропорционально числу принадлежащих им депутатских мест. Эта система вызывает опасения: не слишком ли много власти забрал себе спикер? И сможет ли он справедливо ею распорядиться?
Но дебаты, заявления, вопросы к правительству и так далее — это одно, а как быть с голосованием по законодательным актам? Ведь британский парламент верен архаичной процедуре, установившейся много столетий назад — депутаты голосуют ногами. А именно: выходят из зала заседания и возвращаются через два разных коридора — один из них называется «Aye» («Да» на староанглийском), а другой — «Nay» или «No» («Нет»). Их поджидают специальные клерки, которые вручную ведут подсчет, сколько парламентариев через какой из коридоров прошли. Никаких кнопок для голосования и других модернистских методов.
Есть и другой древний способ — спикер может спросить палату: кто за, кто против? Но этот метод годится только для не вызывающих противоречий вопросов, так что свой первый законодательный акт эпохи коронавируса — как раз утверждающий новую процедуру работы — пришлось принимать путем заочного опроса. Как это будет происходить в дальнейшем? Пока неясно, руководители парламента и правительство активно раздумывают над этим вопросом.
Коронавирусный тест для Джонсона
В новом режиме впервые состоялась и знаменитая сессия «Вопросы к премьер-министру». Обычно это шанс для оппозиции задать главе правительства неудобные вопросы, загнать его в угол. Умение ловко от этих вопросов отбиваться считается мерилом политического мастерства. А для оппозиции важно заслужить репутацию как можно более трудного для власти собеседника. Сейчас за это звание борется новый лидер оппозиции — недавно избранный главой партии лейбористов сэр Кир Стармер, сменивший непримиримого радикала Джереми Корбина, чей экстремизм, (он же наивный идеализм), как полагают многие, стал главной причиной сокрушительного поражения партии на последних выборах. Стармер — человек куда более уравновешенный, адвокат, юрист по образованию и опыту работы (в том числе прокурорской), убежденный социал-демократ, но твердо стоящий на ногах и готовый идти на необходимые компромиссы. Например, он обещал правительству поддержку в борьбе с эпидемией, но не давал ему спуску, требуя объяснить, как случилось, что Британия оказалась совершенно не готова провести широкомасштабное тестирование, причем не только населения, но и медиков, находящихся в контакте с зараженными. Шла речь и о нехватке защитной одежды для них. По общему признанию, Стармер неплохо справился с первым испытанием. Правда, ему противостоял не сам премьер Джонсон, подхвативший инфекцию и все еще приходящий в себя после тяжелой болезни. Его подменял министр иностранных дел Доминик Рааб, не имеющий репутации мастера словесного фехтования.
Новый лидер оппозиции интересовался, как случилось, что Британия оказалась не готова провести широкомасштабное тестирование
Конечно, в результате разгрома оппозиции на выборах правящая партия Тори располагает сейчас подавляющим большинством. Дебаты дебатами, но в итоге палата всегда примет законы, угодные премьеру и правящему кабинету. Но все же выступления лидера оппозиции широко распространяются, публикуются в газетах и влияют на общественное мнение. Кроме того, в отсутствие влиятельной оппозиции роль щуки, не дающей дремать карасю, берет на себя пресса. Критические материалы публикуют не только радикальные Guardian и Independent, но и, казалось бы, консервативная Times. В последнем номере воскресного издания Sunday Times — карикатура на полстраницы, посвященная как раз скандалу с нехваткой защитной одежды в больницах и оборудования для тестирования. На ней изображен министр здравоохранения Мэтт Хэнкок. Обращаясь к медикам, он пафосно восклицает: «Вы покрыли себя славой!». Но потом добавляет: «Но кроме славы нам нечего вам предложить…».
Правительство настолько привыкло к насмешкам карикатуристов, что не обращает внимания даже на самые злые шаржи. Но Sunday Times на этот раз сумела вызвать серьезное раздражение офиса премьера другой своей публикацией — капитальным журналистским расследованием, авторы которого пришли к выводу, что правительство и лично Джонсон без уважительных причин потеряли пять жизненно важных недель прежде чем выработали наконец тактику борьбы с эпидемией и приняли меры. Материал озаглавлен: «38 дней, за которые Британия, будто во сне, шагнула в катастрофу». За это время инфекция успела широко распространиться по всей стране, особенно сильно ударив по Лондону. Издание выделяет одну дату — 24 января, когда на Даунинг-стрит проходило ключевое заседание так называемой «Кобры» — правительственного комитета, созываемого для принятия решений по чрезвычайным ситуациям. Обычно его возглавляет премьер-министр, но на этот раз Джонсон, пребывавший в состоянии эйфории по поводу выхода Великобритании из ЕС, предпочел заняться другими делами, например, принял участие в фестивале, посвященном китайскому новому году. Газеты опубликовали фотографию, на которой премьер радостно приветствует у входа в свою резиденцию многоцветного дракона… По совпадению ровно в тот же день в знаменитом профессиональном журнале медиков «Ланцет» появилась статья, в которой ученые из Китая предупреждают: новая эпидемия может сравниться с «испанкой», унесшей в 1918–19 годах 50 млн жизней.
Джонсон проигнорировал советы многих авторитетных экспертов и не принял коронавирус всерьез. Вышедший к журналистам Хэнкок тогда заверил страну, что беспокоиться не о чем. Уже тогда нужно было принять решительные меры — и по введению карантина, и по срочному изготовлению или заказу за границей защитной одежды и комплектов для тестирования. Ничего этого не было сделано ни в конце января, ни в феврале. А премьер пропустил еще четыре заседания «Кобры», посвященных надвигавшейся эпидемии. И опомнился только 5 марта, когда делать вид, что никакой угрозы нет, стало уже невозможно. Но было уже поздно, этот провал стоил жизни тысячам британцев.
Джонсон опомнился только 5 марта, когда делать вид, что никакой угрозы нет, стало невозможно
В числе ученых и врачей, которые били тревогу, была Дорис-Анн Уильямс, глава организации In Vitro Diagnostics Association, которая объединяет 110 компаний, производящих оборудование для медицинских тестов. По ее словам, правительство обратилось к ним за помощью лишь… 1 апреля! На следующий день Хэнкок под давлением общественности наконец обещал добиться производства 100 тысяч тестов в день к концу месяца (что, впрочем, до сих пор представляется недостижимым). Правительство неуклюже попыталось опровергнуть выводы расследования, чем вызвало дополнительную волну критики. Главный редактор журнала «Ланцет» член Академии медицинских наук Ричард Хортон возмутился, что власти использовали цитату, взятую из его Twitter. В понедельник он написал: «Для протокола: правительство Великобритании намеренно переписывает историю в своей продолжающейся дезинформационной кампании вокруг эпидемии COVID-19». А журналисту газеты он заявил: «Методы правительства — использование моего вырванного из контекста высказывания, похоже на манипуляцию фактами в стиле Кремля» (он воспользовался недавно вошедшим в английский неологизмом — Kremlinesque).
Ирония судьбы: если Sunday Times права в своих выводах об упущенном времени, то жертвой собственного легкомыслия стал и сам премьер, и его беременная подруга Кэри Симмондс, которая, впрочем, перенесла болезнь легко. Достаточно тяжело болел и подхвативший COVID-19 могущественный советник премьера Доминик Каммингс. Именно последнему британские журналисты и пользователи соцсетей приписывают продвижение концепции так называемого «стадного иммунитета». Сам Каммингс свою причастность к этой концепции отрицает, однако высокопоставленный источник подтвердил авторам расследования, что в конце января в правительстве «стадный иммунитет» действительно обсуждался. Якобы в отсутствие вакцины есть смысл дать вирусу свободно делать свое дело, при этом нужно изолировать самые уязвимые категории населения, в надежде, что молодежь, переболев в легкой форме, обретет иммунитет. По мнению сторонников идеи, это поможет затем защитить и других «членов стада», ведь вирус потеряет возможность распространяться в массовом порядке — потенциальных носителей станет недостаточно, и эпидемия сойдет на нет.
Конечно, власть не призывала к этому публично, эта концепция могла на практике обернуться сотнями тысяч смертей. Однако косвенным подтверждением склонности власти к эксперименту наблюдатели сочли пассаж из выступления Бориса Джонсона, который ошарашил соотечественников пугающим предупреждением: «Я должен сказать правду британцам: многие семьи безвременно потеряют своих близких». Во-первых, когда люди слышат такую фразу из уст лидера, начинается паника. А во-вторых, в скольких из этих смертей виновато само правительство?
https://youtu.be/PA-MsoqRY5k
Например, обществу еще предстоит разобраться и найти виновных в чудовищной трагедии, которая происходит в домах престарелых. Сколько их обитателей уже погибло от коронавируса и сколько еще погибнет, точно никто на знает. До последнего времени их даже не пытались подсчитывать, про этих стариков как будто забыли. The New York Times подсчитала, что к цифрам умерших в больницах (а только такие смерти регистрировались) надо прибавить примерно еще 33%, а это тысячи и тысячи жизней, и подавляющее большинство этих смертей приходится на долю обитателей домов престарелых.
Какова причина небывало высокой смертности среди стариков? А все та же — необеспечение санитарно-гигиенических мер предосторожности и особенно отсутствие масок, защитных халатов, перчаток и прочего. Если даже больницам не хватает всего этого, то что уж говорить о богадельнях… Между тем речь идет о людях крайне уязвимых, крепкие старики предпочитают жить в своих домах и квартирах, и только совсем слабые и те, о ком некому позаботиться, попадают в такие дома. Их организм не способен справиться с коронавирусом. Между тем каждый четверг, в восемь часов вечера, по всей стране люди выходят на балконы — они играют на музыкальных инструментах и аплодируют в знак благодарности медикам, которые спасают чужие жизни, подвергая себя опасности. Это красивая традиция, но все чаще в ее адрес звучит критика: важнее было бы обеспечить медиков защитными халатами и масками, а также провести тестирование хотя бы врачей и медсестер. Уже как минимум сто медицинских работников, подхвативших вирус, умерли, и, увы, эта цифра неизбежно будет расти.
Плохая новость для Британии — правительство, до фанатизма поглощенное Brexit, прозевало эпидемию, и страна оказалась подготовлена к ней из рук вон плохо. Хорошая новость: скрыть это не удастся, поскольку британская демократия, и главное, британская гласность и свобода печати, как выясняется, выживают в условиях эпидемии.