Мнения
Первый президент Узбекистана Ислам Каримов, успевший на закате СССР побывать на вершине советского ареопага в составе Политбюро ЦК КПСС, официально умер ровно три года назад, 2 сентября 2016 года. Обстоятельства его смерти до сих пор доподлинно неизвестны, очевидно одно — его уход из жизни нельзя назвать будничным. В конце августа 2016 года узбекский лидер не скрывал своего бурного ликования, узнав, что в далеком Рио-де-Жанейро, олимпийская сборная Узбекистана в медальном зачете опередила сборную Казахстана при подведении итогов Олимпийских игр. Будем выражаться аккуратно: пренебрегая советами врачей, он вышел за пределы предписанной ему диеты, в первую очередь, касающейся ограничений на крепкие напитки. Возможно, именно это стало одной из причин его инсульта. Срочно приглашенные в Ташкент зарубежные, в том числе российские медицинские светила помочь уже ничем не могли, несмотря на подключение всех систем жизнеобеспечения, мозг узбекского президента был уже мертв.
Но так вышло, что несчастье с Исламом Абдуганичевичем случилось как раз за пару дней до 1 сентября — когда страна отмечает День независимости. Не омрачать же праздник людям. Поэтому решили объявить о кончине лидера на следующий день после торжеств, 2 сентября, чтобы успеть с почестями похоронить первого президента в его родном Самарканде. Кроме того, пауза в несколько дней дала возможность правящим элитам достичь консенсуса в выборе преемника. Транзит власти по-узбекски был произведен технично, сначала временно исполняющим обязанности президента в точном соответствии с конституцией был объявлен спикер сената Узбекистана Нигматилла Юлдашев. Но не прошло и недели, как 8 сентября он взял самоотвод в пользу премьер-министра Шавката Мирзиеёва, сославшись на отсутствие опыта в управлении государством (этот поступок Юлдашева был оценен руководством по достоинству в июне 2019 года, когда он был назначен на пост генпрокурора страны).
Узбекистан Мирзиёева
Неделю назад информационное пространство Узбекистана было взорвано сообщениями об облаве, устроенной милицией на одном из ташкентских рынков. Хватали мужчин с бородами, доставляли их в отдел милиции, где специально поджидавший парикмахер сбривал им бороды и затем, после профилактической беседы отпускали уже с чистым подбородком. Столь вызывающее нарушение прав человека вызвало неудовольствие даже в Духовном управлении мусульман Узбекистана. «Ношение бороды является сунной для каждого мусульманина, притеснение граждан только за нарушение ими бороды противозаконно», — заявил представитель ДУМ.
Некоторые насильно выбритые граждане стали жаловаться в Минюст, МВД и прокуратуру, требуя наказать милиционеров за самоуправство. Спустя несколько дней УВД Ташкента выпустило пространный пресс-релиз, в котором отрицалась религиозная подоплека массовой брадобрейской операции. Оказалось, что отдельные бородатые работники рынка, втянутые в «противоправные» деяния, с трудом могли быть идентифицированы, поскольку в биометрических паспортах они фотографировались без очков, головного убора и бороды. Им было настоятельно предложено привести свой внешний вид в соответствие с фото на паспорте.
Подобные события напоминали времена жесткого правления авторитарного лидера страны Ислама Каримова, когда гонения на верующих мусульман носили массовый характер и никто даже пикнуть не смел против них без риска оказаться за решеткой по обвинению в религиозном экстремизме. Да и никакого информационного пространства в Узбекистане по сути дела не существовало, функционировали только правительственные СМИ, а интернет был под жестким контролем властей.
Но на дворе стоял 2019 год, уже три года, как каримовский режим канул в лету, поэтому рыночная облава на бородатых мусульман выглядела чрезвычайно странным политическим анахронизмом и явно противоречила курсу второго президента Узбекистана Шавката Мирзиеева. Тому свидетельством были как моментальное распространение новости о происшествии и публичная готовность оскорбленных людей искать справедливость, так и недовольство мусульманского официоза. А еще, необычно быстрая реакция милицейского начальства на случившийся скандал.
Иными словами, за три года после смерти бессменного Ислама Каримова Узбекистан успел существенно измениться. Что же именно произошло в стране после смены власти и ждет ли Узбекистан перестройка?
Первая реформа: уничтожение черного рынка, ослабление чекистов
Смену власти в Узбекистане ждали тогда со страхом и надеждой одновременно. Известно, что реальной властью в стране были спецслужбы во главе с многолетним главой Службы национальной безопасности (СНБ) Рустамом Иноятовым. Страхи были связаны с возможностью его воцарения на место «папы», как звали за глаза Каримова. Однако, когда было объявлено, что именно Мирзиеев стал настоящим преемником, а Иноятов уступил место главы СНБ, стало ясно, что худшие опасения не оправдались.
В Ташкенте на элитном уровне была совершена сделка, в обмен на поддержку, оказанную экс-премьеру в борьбе за власть всемогущим узбекским чекистом — ему были предоставлены определенные гарантии неприкосновенности вместе со статусом сенатора.
Однако это не касалось большинства других силовиков. Мирзиеев начал серьезную чистку в их рядах. Помимо прочего, серьезным ударом новой власти по беспредельному засилью чекистов в жизни страны оказалась долгожданная реформа финансовой системы, допускавшая три курса узбекского сума по отношению к доллару: государственного, биржевого и «черного». Именно этот, «черный» рынок служил одной из важных «кормушек» силовиков. Закрыть его было чрезвычайно сложно, но это было сделано.
Значение этого успеха трудно переоценить, если вспомнить, что ко второй четверти века, после распада Союза, Узбекистан оставался единственной страной СНГ, где все еще продолжал реально функционировать «черный рынок» валюты. Ни о каких реальных экономических реформах в таких условиях нельзя было и мечтать. Из Узбекистана уходили крупные иностранные компании, которые были не в состоянии конвертировать свои дивиденды в валюту. Оставались лишь те, кто сумел договориться с высокими чиновниками в Ташкенте либо находил прямой выход на самого президента.
Гласность — в ограниченных дозах
Осторожная перестройка началась, как и положено, с гласности, правда, очень ограниченной. Она направлена в основном против косного мышления свыкшихся с тоталитарной властью людей, байских традиций «азиатского способа производства», въевшейся во все поры жизни коррупции и все еще неуязвимого в своей безнаказанности чиновничества на местах.
Все чаще появляются в последнее время разоблачительные репортажи о нравах, царящих в среде так называемого руководящего звена областного и районного уровня. Наставления и «разбор полетов» среди подчиненных производятся на столь «высоком» матерщинном уровне, в таком наглом, хамском, оскорбительном стиле, что только диву даешся, как подобное могут люди терпеть.
И вот то, что три года назад представить себе было трудно, начинает происходить — люди перестают терпеть, возмущаются, жалуются, требуют... Но что еще более удивительно, им начинают отвечать, все это, по большей части благодаря блогерам, активно работающим в социальных сетях, доходит до высокого начальства в Ташкенте.
Блогеров нынче в Узбекистане поощряют и приветствуют, провели на днях слет самых известных и успешных мировых блогеров, у каждого из которых больше миллиона фолловеров. Селфи с ними делает сам президент Мирзиеев. В августе один из популярных узбекских Telegram-каналов провел два анонимых опроса, в которых приняли участие более 50 тысяч человек, отвечавших на вопрос о самых коррумпированных вузах страны. «Победил» Ташкентский государственный юридический университет... Чуть позже президент Узбекистана на совещании, посвященном проблемам высшего образования, сообщил об отставке его ректора.
Одних чиновников увещевают, других наказывают, третьих увольняют. Но откуда брать им замену?
Кадры — тормоз узбекской перестройки
Мирзиеев вынужден был признать пару недель назад: «Самая большая угроза — в уровне кадров, их знании, образованности, преданности... Сможем ли мы в таких тяжелых условиях прокормить 33 миллиона человек, удовлетворить их потребности и реализовать наши большие планы?».
Мирзиеевские недоброжелатели в стране, причем достаточно информированные, упрекают президента, что среди тех, кто с ним рядом, топчется много людей корыстных и непрофессиональных, что свой личный пиар он доверил своей дочери, а личную охрану — своему зятю. Возможно, так оно и есть. Что само по себе еще раз говорит о тяжелой кадровой проблеме посткаримовского Узбекистана. Ну, еще и о том, что не так много людей, кому он может безоговорочно доверять.
Внешняя политика: дружить и с Россией, и с Западом
Как оказалось, легче всего было модернизировать внешнюю политику страны. Уже к осени 2016-го была фактически готова ее новая концепция, значительную роль в разработке которой сыграл ветеран узбекской дипломатии, глава МИД Абдулазизу Камилову. Вряд ли случайно, что новый президент оставил его на своем посту, как и нескольких других профессионалов дипведомства.
Контрапунктом новой концепции стала региональная повестка дня, восстановление и укрепление доверительного сотрудничества с соседями в Центральной Азии, где сам Узбекистан занимает место, центральнее которого трудно придумать. Узбекистан граничит абсолютно со всеми пятью странами региона, включая Афганистан.
Ташкенту за эти три года удалось многое: прекратилась откровенная, продолжавшаяся последние 20 лет вражда с Таджикистаном, нашелся общий язык с беспокойной Киргизией, аккуратно выстраиваются отношения с не слишком предсказуемой Туркменией, налаживается устойчивое, лишенное ревностного азарта соперничества взаимопонимание с Казахстаном.
К тому же Узбекистан уверенно становится одним из главных медиаторов внутриафганского урегулирования, к которому с доверием и уважением относятся все стороны афганского конфликта, равно как и внешние акторы.
Мирзиееву и его команде удалось и с Москвой выстроить столь лояльно-уважительные отношения, что в Кремле за последние три года ни разу не позволили себе высказать недовольство выразительными трендами Ташкента на тесное сотрудничество с Западом. С другой стороны, отношения России и Узбекистана сегодня настолько тесно и взаимовыгодно переплетены, что надо бы сильно постараться, чтобы вернуть их во времена каримовского правления, преисполненные угрюмого недоверия Ташкента к окружающему миру.
Достаточно вспомнить, что уже через несколько месяцев после прихода к власти Мирзиеева он инициировал подписание нового соглашения о военно-техническом сотрудничестве с Россией. Это выглядело тонким, по-восточному выверенным месседжем Москве, мол, серьезной переориентации на новых союзников Ташкент не допустит. Также там подтвердили, что остается неизменным отказ от размещения иностранных военных баз на территории Узбекистана. Однако при этом новое узбекское руководство не готово отказаться и от других каримовских «нет» — на возвращение в ОДКБ и вступление в ЕАЭС. В Москве по этому поводу не сильно переживают, как показывает опыт сотрудничества с Ташкентом, эффективнее всего оно, если базируется на двухсторонних принципах. К примеру, подписанное недавно соглашение о сотрудничестве с Россией в строительстве АЭС в Узбекистане родом как раз из этого ряда преимуществ.