Завтра исполнится 20 лет со дня назначения Владимира Путина исполняющим обязанности премьер-министра Российской Федерации и де-факто преемником Бориса Ельцина. Вопрос о назначении Путина в 1999 году очень хорошо изучен политическими историками. Мог ли Ельцин сделать свой выбор в пользу другой кандидатуры? Совокупность обстоятельств: доверие со стороны Ельцина и семьи, отсутствие высокого негативного рейтинга, способность продолжать борьбу с чеченским сепаратизмом, опыт экономической деятельности и понимание механизмов российской и глобальной экономики, чиновник класса «А» — эти требования сильно сужали возможность выбора. Если бы это был не Путин, это должен был быть подобный «путин».
Бесполезно гадать, кто бы это мог быть, глядя в списки российских чиновников того времени. Вокруг Путина сложился консенсус, его лично знали Кудрин, все петербургские реформаторы, Юмашев, Кириенко и т.д.
Путин пришел с четкой риторикой — демократия, верховенство закона, права человека, право собственности, дружба с Западом и прочее. Об этом серией цитат напомнил Игорь Клямкин.
Были ли развилки?
На мой взгляд, их было всего три. Первая была, когда Волошин, видя быстрое укрепление позиций кооператива «Озеро» в Кремле и доклад Белковского —Дискина об «олигархах», попросил Павловского написать бумагу про «православно-чекистский заговор» в окружении Путина. Это был август — начало сентября 2003 года. В то время Сечин и остальные еще не так крепко стояли на ногах и либеральная часть истеблишмента могла бы побороться за то, чтобы сдержать экспансию. В октябре Ходорковского арестовали. Волошин ушел в отставку. В этот момент была утрачена и возможность осложнить Путину второй срок в ходе избирательной кампании 2004 года. А такая заявка на осложнение даже и была сделана: Хакамада публично угрожала снять свою кандидатуру и развалить всю президентскую кампанию. Но либеральный лагерь не смог создать устойчивую коалицию за ограничение амбиций Путина.
Вторая развилка связана с созданием госкорпораций. В 2007 году критики этой идеи были слабы, экономический блок правительства с нею согласился с созданием. Но именно учреждение госкорпораций и привело к окончательной узурпации власти. Сосредоточение гигантских ресурсов в руках ближайшего окружения Путина и одновременно процесс монополизации — вот что создало весь путинизм в его нынешнем виде. Весной 2009 года — уже в президентство Медведева — часть экономического блока очнулась и выдвинула план дробления госкорпораций. Но Медведев проиграл.
Третья (уже менее явная) развилка была у окружения Медведева в конце 2010-го и самом начале 2011 года, когда шла борьба за второй срок Медведева. Если бы этот второй срок состоялся, что-то пошло бы несомненно иначе. Но сильную коалицию вокруг Медведева построить не удалось. И все закончилось вечным путинизмом.
2
Путин — очень масштабный, хорошо мыслящий политик. Некоторые считают, что он хорошо мыслит тактически, но плохо стратегически. Анализ его 20-летнего правления показывает, что это не так. Он умело конструировал очень длинные программы, собирал вокруг них менеджмент и всякий раз добивался того, чтобы вокруг этих программ формировался консенсус в элитах, а их критики оказывались в меньшинстве. Все эти программы Путин держал на контроле в течение пяти, десяти или даже пятнадцати лет. Тут и длинная реформа армии, и изменение налоговой системы, и создание резервных фондов, и развитие госкорпораций, и реформа госслужбы, и реформа образования, и создание системы контроля над медиа, и долгосрочные проекты продвижения на западные рынки (трубопроводы)...
Первый пакет реформ, предложенный еще Грефом в Центре стратегических разработок и поддержанный крупнейшими международными организациями, был даже отчасти выполнен уже на первом сроке Путина. Вокруг этих длинных проектов Путин умело создавал альянс, в котором было место и либералам, и «кооперативу». Он после ареста Ходорковского постоянно взбалтывал эту смесь и держал ее в рабочем состоянии. Никому не удавалось отскочить в сторону. А если кому и приходилось, то потеря была невелика.
3
Можно ли представить себе ситуацию, при которой логика этого реформирования (а альтернативы ему не было) не привела бы к узурпации власти? Это очень трудно. Представим себе, что преемником Ельцина был бы не Путин, а принципиально иначе ориентированный человек. И целью его было бы укрепление «институтов», гарантирующих развитие демократии в России.
В таком случае он на первом сроке должен был бы в первую очередь добиться создания принципиально другой системы партийно-политического представительства и другого состава парламента. Это была бы его стратегическая цель. То есть он бы уничтожил коммунистов, жириновцев и на этом месте создал бы парламент, который затем мог бы самовоспроизводиться как институт со всеми последствиями. Этот президент должен был бы полностью посвятить себя публичной политике. Помня контекст 2000-2003 годов, надо сказать, что это нереально.
Второй аспект связан с федерализмом. Как известно, одной из главных политических программ Путина на первом сроке было приведение региональных конституций в соответствие с федеральной, то есть уничтожение «суверенитетов». Путин укреплял унитарное государство. Другой «путин» должен был бы сделать ставку на развитие федерализма по германской модели. Это означало бы развитие самоуправление в «землях», сильные земельные парламенты, высокую политическую культуру в регионах, которые при всей специфике сохраняли бы консенсус на федеральном уровне. Честно говоря, трудно себе помыслить, как это можно было бы сделать на обломках СССР в пределах географической карты России. В первую очередь из-за крайне неравномерного развития земель. Но более важным уже в то время был фактор урбанизации: ключевую роль стали играть не регионы, а крупные города. Таким образом, другой «путин» должен был бы сделать ставку на мэров городов-миллионников как на субъектов политического процесса.
И тогда в результате десятилетнего развития, с одной стороны, реального партийно-политического представительства, а с другой — регионализма возникла бы другая политическая конструкция.
По ходу этого процесса сам этот другой «путин» должен был бы институционально отодвигаться на второй план, укрепляя идею сильного парламента с ответственным правительством, с партийной коалицией, формирующей правительство и т.д.
Да, это был бы героический человек. Трудно представить себе такой масштаб личности. Учитывая, что иметь дело ему пришлось бы не с немецкими чиновниками, а со средой, полностью лишенной всякой политической культуры. Кто это мог бы быть? Немцов? Греф? Кудрин? Кириенко? И главное — на что бы опирался этот человек, имея под собой Березовского, Примакова, коммунистов, губернаторов, привыкших управлять территориями в условиях непрерывного финансового кризиса в центре... Из кого он тут бы сделал христианских демократов и социал-демократов? И как бы он смог собрать за «столом короля Артура» этих мэров городов-миллионников? При этом ему пришлось бы опираться и на население. А это означало бы, что такой президент должен быть и хорошим популистом. А таких, пожалуй, и вообще не было. Так, чтобы и уверенный популист, и одновременно институционалист с «германской моделью», — таких не было.
4
На первом путинском сроке была хорошая идея: перечертить всю контурную карту, уничтожить советское административно-территориального деление. Начали. Но не одолели. Хотели «укрупнять регионы», но столкнулись с огромным сопротивлением. Гипотетически, если бы это удалось и возникли бы новые субъекты, то появился бы и новый «федерализм».
Но для такой программы нужен был бы человек еще в два раза злобнее, революционнее и последовательнее, чем Путин. А куда уж?! Никакой Рогозин, Хлопонин, Зеленин, Ткачев и прочие звезды первого срока Путина этого укрупнения не потянули бы.
Иначе говоря, тут вопрос не в Путине — его личности, его происхождении и его взглядах, а в том, как вообще помыслить себе переход от 90-х годов. Дальше — в направлении другого типа общества и совершенно другого дизайна базовых институций. И тут возникает парадоксальный вывод: в десятилетие 2001-2010 это было невозможно, общество было занято другим, оно было к этому не готово. Поэтому никакой другой «путин» не смог бы повернуть его к новой публичной политике, представительству и федерализму.
А вот теперь-то, на исходе следующего десятилетия, общество как раз уже в некоторой степени готово. И ему пригодился бы лидер, который сможет это протянуть в качестве длинной стратегии. Но, к сожалению, вместо этого нового лидера будет «стареющий мубарак».